Жизненное кредо Валерии Новодворской

ea1a5f9bdcefc9d101924fc9b969b528 LПрофессиональный диссидент Валерия Новодворская признается, что ей «совершенно наплевать на то, что думает большинство». Ее также не волнует, что многие ее считают «не от мира сего»: «пусть лучше считают юродивой, чем последней сволочью», поделилась своим жизненным кредо Валерия Новодворская в интервью газете «Свободные новости».

 

«Я счастлива, что могу читать по-белорусски»

- Вы родились в Барановичах. Что это для вас - только факт биографии или что-то большее? Вы ощущаете какую-то связь с Беларусью?

- Я жила в Беларуси до 8 лет, а потом регулярно приезжала на каникулы к бабушке в местечко Молчиц под Барановичами. Так что для меня это не просто географический эпизод.

Я счастлива, что могу читать по-белорусски. Мне очень жаль, что меня не отдали в белорусскую школу, иначе бы я и говорила, и писала по-белорусски.

Для меня это было соприкосновением с Великим княжеством Литовским, с Речью Посполитой, с «западенцами». Я впервые в жизни увидела не до конца советскую территорию, в 50-е годы это было очень заметно. И хотя у меня нет белорусской крови, но есть одна шестнадцатая польской крови, и эта ниточка привязала меня очень крепко к Беларуси.

Мой любимый пейзаж - цветущая картошка. В России такого не увидишь. Картошка с фиолетовыми, желтыми и белыми цветочками.

- Где, по-вашему, проходит раскол цивилизаций? Образно говоря, эта граница проходит у Бреста или у Смоленска?

- Боюсь, она проходит у Минска. Вы ближе к Европе. Ведь это ваша молодежь, а не российская, придумала лозунг - «Беларусь в Европу»…

Европа близко, там можно работать, учиться - это рядом, «через забор». Ваша молодежь настроена не просоветски. А у нас, в России, нет ни «Молодого Фронта», ни «Зубров».

- Россияне, приезжая в Беларусь, обращают внимание прежде всего на чистые улицы и на то, что белорусы не переходят улицу на красный свет. Это имеет отношение к европейской культуре?

 

- Это к культуре не имеет никакого отношения. Это скорее имеет отношение к тоталитаризму. В Северной Корее тоже очень чисто. Да и у нас, когда начальство приезжает, моют тротуар и траву красят в зеленый цвет. Это примета тоталитарных государств или таких, как Швейцария или Сингапур, где бросишь бумажку и получишь штраф сто долларов.

Архитектура - это да. «Черный замок Ольшанский» - я очень рада, что могла прочитать Короткевича в оригинале. В России тоже есть европейский город - Петербург, но нам это не помогло.

«Я - это необъяснимая мутация»

- Откуда берутся революционеры? Почему вы, 19-летняя советская девчонка, вдруг в 1969 году разбрасываете в Большом театре антисоветские листовки?

 

- Это не революционеры, это контрреволюционеры, считайте, недобитые остатки Белой армии. Человек родился случайно, мутация произошла. Это меньшинство, но оно способно мыслить критически.

У таких людей три варианта действий: первый - сломать себя, приспособиться, второй - убежать, третий - бороться. Я выбрала третий вариант.

- Но почему произошла эта «мутация»? Это влияние кого-то в семье, книги, зарубежные «голоса»?

- Это необъяснимо. Семья абсолютно не диссидентская, родители - члены партии, дедушка - старый большевик. Самиздата тогда особенно не было, единственное, что было - «Один день Ивана Денисовича» Солженицына.

Так что собственным умом дошла. Чехословакия, дело Бродского, процесс Даниэля-Синявского. Все окончательно стало ясно в 68-м году.

К тому же я хорошо знала историю, власть не запрещала Ключевского, Соловьева, все это было в читальных залах. Лежала Римская история, Плутарх.

Для того чтобы сформировать свою личность и понять, в чем заключается гражданский долг, достаточно было тех материалов, которые были в открытом доступе.

- Но сотни тысяч, читая Ключевского, становились нормальными историками КПСС…

- Мутация на то и мутация, что она необъяснима. Человек рождается свободным.

«Мне совершенно наплевать на то, что думает большинство»

- Насколько это трудно - высказывать то, что не нравится большинству?

- Да нечего делать! Очень просто. Мне совершенно наплевать на то, что думает большинство. Если большинство расходится с истиной, тем хуже для большинства. А я не ищу его благосклонности. Я баллотироваться никуда не собираюсь, тем более, что у нас и выборы давно отменены.

- Как вы относитесь к тому, что многие, пожалуй, как противники, так и сторонники, считают вас немного «не от мира сего»?

- Пусть лучше считают юродивой, чем последней сволочью. На Руси юродивые всегда были в чести.

- Как бы вы определили свою роль в общественной жизни России? Есть политики, есть правозащитники, есть журналисты, публицисты. Вы как-то однозначно не попадаете ни под один из этих видов деятельности.

- Я диссидент, вольнодумец, прогрессор. Вспомним Стругацких, они же писали о советской ситуации, просто отправили всех на планету Саракш, чтобы цензура пропустила. Так что я прогрессор.

(Справка из Википедии: Прогрессоры в научно-фантастической литературе - представители высокоразвитых разумных рас, в чьи обязанности входит содействие историческому прогрессу цивилизаций, находящихся на более низком уровне общественного развития.)

- А демократ ли вы? Вы как-то написали: «Я всегда знала, что приличные люди должны иметь права, а неприличные (вроде Крючкова, Хомейни или Ким Ир Сена) - не должны. Право - понятие элитарное»…

- Писалось это сразу после путча 1993 года. Речь шла о том, чтобы создать общественное мнение и запретить коммунистическую и фашистскую деятельность. Чтобы демократия не убила сама себя, следует иметь ограничители, люстрации. Простите, если в абсолютно левой стране, голодной, не вышедшей из авторитаризма, проводить свободные выборы, то к власти придут коммунисты или фашисты и скажут вам большое спасибо, что вы применили к ним нормы демократии.

«Ничего хорошего в сегодняшней России нет. Сегодняшняя Россия - это монстр»

- Многие вас обвиняют, что вы ненавидите Россию. И приведут тут не одну цитату…

- Я не люблю совдепию. России пока еще нет. Я люблю древний Новгород, древний Псков, люблю Киевскую Русь. А России еще нет. Она попыталась возникнуть в 1991 году, но СССР утопил ее в полынье. Потому что России было мало, а Советского Союза много. И русские - исчезающее меньшинство, потому что Россию населяют совки.

- И что мешает нынешней России стать Россией?

- Отсутствие нормальной ментальности. Отсутствие западного выбора, византийская и ордынская традиции, имперский вектор, нежелание учиться у других, нежелание признавать свои ошибки, полное отсутствие христианского менталитета раскаяния.

- Что-нибудь хорошее вы видите в сегодняшней России?

- Ничего хорошего в сегодняшней России нет. Кроме отдельных островков - Театр на Таганке, Ленком, Борис Немцов, иногда "Эхо Москвы". Хорошего мало, прямо скажем.

Березы - это не бренд России. Березы я видела и в Германии, и в США. На березах уже не выедешь, и на балете, на ракетах не выедешь.

Сегодняшняя Россия - это монстр. Россия - это этикетка, приклеенная с чужого флакона. На самом деле - совдепия. Грузинская и чеченская войны это только доказали.

«Только не надо идти путем Милинкевича и Пазьняка»

- В одной из своих статей вы писали: «Значит, цепочка такова: толерантность власти - сотрудничество - угодничество - соучастие - сообщничество». Этот путь вы признаете порочным, но что тогда остается? У нас приближаются президентские выборы, и такая дилемма стоит перед белорусской оппозицией. Как нужно относиться к власти?

- Надо призывать народ стать под свои знамена, если у вас честное знамя, незапятнанное. И конечно, не идти путем Милинкевича, который вдруг решил сотрудничать с Лукашенко. Вот чего не ожидала... И конечно, не идти путем Пазьняка, не бежать из страны для сохранения собственной жизни. Вести себя честно, призывать народ к тому же, не использовать никакие властные ресурсы. Думать не о том, как получить место под солнцем, а о том, как просветить страну, спасти ее. Если не думать о себе, то все просто.

- Но логика может быть такая: чтобы что-то сделать хорошее для страны, нужно иметь какие-то возможности. А их даст только сотрудничество с властью…

- Слышали уже. «Я вступлю в КПСС и буду делать добро. А заодно одобрю вторжение в Чехословакию». Эти аргументы, по-моему, выдуманы подонками.

Никто не ждет от оппозиции, что она будет стены белить и сантехнику ремонтировать. Это не дело оппозиции. Дело оппозиции - указать правильную дорогу. Для этого во власти быть не обязательно.

- Когда случаются газовые и молочные войны с Беларусью, то происходят странные вещи. Российские оппозиционеры, поскольку они выступают против своей власти, становятся на сторону белорусского руководства…

- Признаться, не замечала - по крайней мере, у вменяемых людей.

Лукашенко оказался очень хитрым правителем. Ласковое теля двух маток сосет… Россия его содержит. Но хочется больше, хочется, чтобы содержание увеличили. Значит, надо угрожать: если вы мне не дадите, то я пойду и попрошу у Евросоюза, мне там больше дадут.

Но это не означает, что Москва снимет его с довольствия. Потому что на свободных выборах Беларусь, глядишь, пойдет своим путем в Европу. А наши чекисты этого ужасно боятся - хотя непонятно, почему. Поэтому, увы, они не снимут его с довольствия.

И Евросоюз не готов раскрыть объятия Лукашенко - слишком много за ним числится.

«Я умею обходиться без надежды - я профессиональный диссидент»

- Вы всегда говорите жесткие вещи. А в чем вы видите надежду? Или вас не волнует, что ваш голос останется не услышанным? Мол, я сделала все, что могла? Дождемся ли мы снова время перемен?

- Богу может надоесть делать чудеса, если уж мы до такой степени не можем ими воспользоваться. Бог не любит бездельников, как сказал Жан Ануй.

Но я умею обходиться без надежды - я профессиональный диссидент. В 1968 году, когда мы начинали, у нас вообще никакой надежды не было.

У Ибсена в трагедии «Бранд» есть очень полезный абзац:

Мы приговор не знаем свой,

Но вечно блещут письмена,

Иди, будь верен до конца,

Не купишь сделкою венца.

И должен в муках

ты стремиться

Пройти огонь и холод льда,

Что ты не смог -

тебе простится,

Что ты не хочешь - никогда.

15.07.2010